Women in Armenian Parliament: Metamorphosis of Gender-Based Quotas

Language of the article: Russian.
Article analyzes representation of women in the parliament of Armenia and reasons of failure of gender-based quotas.

Сегодня каждый  пятый депутат в мире –женщина[1], тогда как  в Армении  речь идет  лишь об одной из десяти.  Но даже этот  более чем скромный результат представленности женщин  в Национальном собрании  республики  достигнут благодаря предусмотренным в Избирательном кодексе гендерным квотам в партийных списках. Важную роль в  отстаивании этих квот играют женские организации . 

Согласно данным ООН, принцип квотирования в том или ином виде сегодня применяется почти что в половине стран мира, что, однако, не исключает наличие противников этой меры, задающихся вопросом: “Кто виноват, что мужчина приходит к финишу первым?” Сторонники “форы”  обычно отвечают вопросом на вопрос: “А кто виноват, что мужчины бегут по прямой, а у женщин бег с препятствиями...”. И хотя для отечественных политиков необходимость   квот в контексте снятия свехбарьеров на пути женщин  в парламент, с некоторых пор стала  очевидной, проблема размеров квот и механизмов их применения продолжает оставаться в Армении предметом острых дискуссий.  

Стремление застраховаться от неожиданностей в лице женщин, которыми потом невозможно будет управлять, приводит к тому, что всякий раз, в преддверии выборов начинается торг по поводу оптимального, то есть не опасного для мужчин размера квот для женщин. Последний раз по итогам таких  дебатов в канун  выборов 2012 года в Избирательном кодексе Армении была зафиксирована  20%-ная квота. Причем при активном лоббировании  женских организаций республики прошла  гендерно-корректная формулировка квоты о том, что в выборных партийных списках “представленность лиц одного пола не может превышать 80%”. Другой вопрос,  что  этот пункт Избирательного кодекса содержит далеко не корректное уточнение о том, что действие квоты распространяется “начиная со второй позиции в каждой следующей пятерке ( 2-6, 2-11, 2-16  и так дальше до конца списка)” . В 2012 году многие баллотировавшиеся в  парламент партии[2] восприняли эту рекомендацию буквально , и не стали  включать женщин  раньше шестой позиции. Соответственно, в  первых  проходных пятерках  или как их любят называть сами партии в “святая святых” партийных списков, оказалось  всего 4 женщины…  Все попытки женских организаций изменить  этодискриминационное, по их оценкам,  положение в законе пока не увенчались успехом.         

"Джентльмены есть, мест нет"

Одна моя коллега из общественного сектора в свое время описывала  необходимость введения квот с помощью известного анекдота: «В автобус зашла женщина. Огляделась - мест нет. Увидев, что в автобусе на многих местах расположились еще далеко не старые мужчины, дама несколько остановок надеялась, что кто-нибудь из них уступит ей место. И когда этого не произошло, обиженно воскликнула: "Неужели здесь нет джентльменов!?" Один из пассажиров, не вставая с кресла, ответил: "Джентльмены есть, мест нет"…

Этот анекдот действительно очень наглядно отображает парламент, где  подавляющее большинство мест занято мужчинами, которые не спешат проникнуться идеей гендерной справедливости, если им об этом настойчиво не напоминают. Излюбленный аргумент противников квот сводится к тому, что квотирование -- это искусственный процесс, а они, мол, за естественное течение событий .  Армянские избиратели в этом вопросе куда более прогрессивны, чем политики. Так по данным проведенного в 2011 социологического опроса[3]  57% опрошенных высказались в пользу применения квот для женщин, при этом  оптимальный размер квоты большинство указало в промежутке 20-50%.  Получается , что общество сегодня хочет  видеть больше женщин в парламенте, чем их  готовы  включить в свои списки  наши партии.

Квоты для женщин в Избирательном кодексе республики впервые появились лет пятнадцать назад, когда после долгих десяти лет отрицания самого принципа квотирования как пережитка “советского прошлого”, стало очевидно,  что пробиваться своим ходом в парламент женщинам никак не удается. Причем это одинаково касается и пропоциональной и мажоритарной системы выборов[4].

Был правда до этого в истории армянского парламента неудавшийся политический экперимент в 1995 году, когда под откровенным патронажем власти в составе Национального Собрания Армении первого созыва женщинам досталось 12 мандатов из 190, или 6,3% мест. Из них  восемь женщин были избраны по спискам сформированной перед самыми выборами женской партии, а  остальные четыре прошли по мажоритарной системе. К сожалению, ожидания проголосовавших за  них  избирателей не оправдались –   женская фракция в парламенте, как и изначально задумывалось, оказалась придатком партии власти.  А  отсутствие какого-либо  политического опыта  у входящих в нее женщин не позволяло им  вести самостоятельную политику и уж тем более говорить о женских правах.  “Нас называли феминистками, но мы всегда пропагандировали образ сильных мужчин”, - признавалась  впоследствии одна из представительниц этой фракции.      

Дальнейшая практика показала, что максимум того, что мужчины готовы уступить женщинам по собственной воле это четыре мандата из 131-ого, то есть 3% женщин –такой была представленность женщин в армянском парламенте в 1999 году. Причем по партийным спискам прошло всего две женщины. Именно тогда в Избирательном кодексе впервые закрепили 5%-ную квоту для представленности женщин в партийных списках. В итоге этой не просто дискриминационной, а унизительной для женщин  уступки,  в  2003 году в  Национальном собрании третьего созыва число женщин-депутатов достигло семи из 131-го члена парламента (5,3%). Из них по мажоритарной  системе  была избрана лишь одна женщина.

В 2007 году борьба женских организаций за увеличение квоты закончилась тем, что на выборах в парламент в партийных списках  действовала уже 15%-ная квота для женщин, причем по принципу не реже, чем каждая десятая. Решающим аргументом в споре о том, стоит ли оговаривать этот принцип, стал классический пример из практики выборов 2003 года, когда партия с вполне демократическим названием, предложила список   из 70-ти человек, в котором  женские кандидатуры были представлены на четырех последних позициях, начиная с 67-ой… Поэтому женские организации и настаивали, чтобы Избирательный кодекс обезопасил женщин на случай, если джентльмены станут их оттеснять в конец списка.  Тем не менее, когда по итогам выборов 2007 года  в Национальное собрание страны прошли всего 12 женщин или 9,2 %,  всем  стало ясно, что принятые меры вновь недостаточны. Сразу после этих выборов женские организации республики направили в парламент свои предложения по усовершенствованию квот.

“Гендерные квоты не самоцель, они являются  наиболее признанным и эффективно действующим механизмом обеспечения справедливой   представленности обоих полов в парламенте страны,  - говорит президент Ассоциации женщин с высшим образованием Джемма Асратян, рассказывая о том, как еще в 2008-м они разослали всем парламентским фракциям и комиссиям обращение 23-х женских  организаций о необходимости внести поправки в Избирательный кодекс республики.  В обращении, в частности, предлагалось внести в Избирательный кодекс  гендерно-корректную формулировку о том, что “в выборном списке должно быть не более 70% лиц одного пола, при этом разность в очередности мужских и женских кандидатур не должна превышать трех позиций”. Кроме того, женские организации  настаивали , что “ в случае исключения из партийного списка или отказа от депутатского мандата, место выбывшей женщины должна занять следующая по списку женщина”.

Свою позицию по квотам выразили также международные организации и эксперты. «Невзирая на тот факт, что благодаря фактору политической воли ситуация с представленностью женщин в новом парламенте улучшилась,  15% -ная обязательная квота для женщин недостаточно эффективна, поскольку она не приводит к реальному увеличению числа женщин в парламенте”, - заявила  Клаудия Воллмер, эксперт по гендерным вопросам  мониторинговой миссии ОБСЕ/БДИПЧ на  парламентских выборах 2007 года.[5] Такую же рекомендацию дал  в 2009 году Комитет CEDAW, призвав  “государство-участник  ускорить процесс внесения изменений в Избирательный кодекс в целях повышения 15-процентной квоты и изучить возможность ее повышения до уровня выше предлагаемых 20 -ти процентов”.[6]

В результате всех этих усилий  гендерная квота в Избирательном кодексе  все-таки  была увеличена до 20%, однако  по итогам выборов 2012 года  в Национальном собрании  страны сегодня представлены всего 14 женщин-депутатов или 10,7%. При этом две из них избраны по мажоритарной системе, и обе при поддержке партии власти.  По единодушному мнению женщин из политических партий, с которыми мы беседовали после выборов,  без применения квоты результат мог быть  намного хуже, и, видимо, у них есть основания это утверждать.

Тише едешь, дальше будешь?

Сегодня  число женщин в однопалатных парламентах мира  в среднем составляет 22,4 %., а самый низкий показатель  по миру  в странах тихоокеанского бассейна – 13.1%.[7] В связи с этим возникает резонный вопрос  сколько времени понадобится Армении, чтобы достичь хотя бы среднего по миру показателя, не говоря уже о поставленной ООН планке 50/50 до 2030 года. Если учесть, что за последние 15 лет гендерная квота увеличилась с 5% до 20%, а число  женщин в парламенте изменилось всего лишь  с 3% до 10,7%, то ждать, видимо, придется долго. Такими темпами для достижения сегодняшнего мирового показателя  потребуется, как минимум,  еще 50 лет, а равного представительства женщин и мужчин в парламенте Армении надо будет ждать и вовсе  100 лет… Некоторые эксперты полагают, что нельзя исключать известного в математике синергетического эффекта и тогда гендерная справедливость может восторжествовать  гораздо раньше, но гарантий , естественно, никто дать не может…   А пока остается только запастись терпением, поскольку отечественные  политики придерживаются в этом вопросе  принципа  “тише едешь, дальше будешь”, и  их пока не слишком беспокоит тот факт, что женщины, составляющие 52% населения Армении, имеют в парламенте только  10% мест.

Еще один,  не менее важный вопрос, связан с эффективностью применяемых квот. Почему по итогам выборов  мы де-факто получаем результат вдвое меньший того порога, который де-юре  установлен квотой? В мировой пратике,  согласно данным ООН-Женщины,[8]  результат иной -  в 17 странах из 59-ти, где в 2012 году проходили выборы, действовали квоты, и в этих странах женщины заняли 27 % парламентских мест, в то время как в странах, не применяющих квоты, женщинам досталось  лишь 16 % мандатов. Между тем, в том же  2012-м году в  Армении  в условиях закрепленной законом  20%-ной гендерной квоты  баллотировавшиеся в  парламент партии в среднем   включили в свои списки 22,6% женщин, а де-факто в парламент прошли всего лишь  10,7%  женщин. Основная причина в том, что предусмотренная законодательством для содействия женщинам квота нивелировалась  посредством самоотводов женщин.

Этот механизм  вытеснения женщин обнаруживается сразу после выборов – когда прошедшие по партийным спискам в парламент женщины одна за другой начинают отказываться от мандатов по непонятным для широкой общественности причинам, а на их место заступают мужчины. Впервые этот механизм обнаружился в период выборов 2007 года, а в 2012-м только усовершенствовался. Целый ряд общественных организаций республики,  пытаясь воспрепятствовать практике самоотводов женщин, подготовил в самый канун выборов 2012 года социальный ролик  с призывом к прошедшим в парламент женщинам не отказываться от мандатов, потому что они нужны в парламенте. Обратились  и к руководству партий не оказывать на женщин давления в этом вопросе. Несмотря на это механизм самоотводов сработал и на этот раз.   По данным Центральной избирательной комиссии, заявления об отказе от мандата  представили  26 женщин, и их места в парламенте заняли мужчины, нивелировав тем самым гендерную квоту.  

Заметим, что самоотводы представляют и мужчины, но большинство отказывающихся от мандата мужчин, как показывают наши наблюдения, делают этот  выбор в пользу высокой должности в исполнительной власти. В случае женщин мотив отказа  в большинстве случаев не понятен,  и решившиеся на подобный шаг женщины, как правило,  отказываются общаться с журналистами и  что-либо объяснять публично. Есть основания полагать, что  решение на самом деле принимают не они, а партия, причем исходя из предварительных договоренностей, но тогда возникает вопрос: почему женщины, зная о  такой перспективе,  изначально  дают согласие на вхождение в списки, дикредитируя этим и самих себя и заложенный законом механизм квоты?

Сегодня, когда очередные поправки в ИК находятся в стадии публичного обсуждения,  женские организации республики и эксперты  настаивают не только на повышении квоты, но и на неприемлемости механизмов, нивелирующих  квоты,  предлагая закрепить в законе, что место отказавшейся от мандата женщины  должна занять следующая по списку женщина. Озвучиваются также предложения закрепить квоту не  в партийных списках, а де-факто в составе парламента.

Следующие  парламентские выборы в Армении состоятся в 2017-м году.  Готов ли  политический истеблишмент принять предложения общественного сектора  и существенно повысить гендерную квоту, сказать пока трудно.  Очевидно только одно -  планка 50/50 отечественным партиям пока не под силу.  Во-первых,  из-за  дефицита внутрипартийной демократии, без которой продвижение женщин невозможно. А во-вторых, при введении высоких квот в партиях неизбежно возникает серьезная проблема с дефицитом подготовленных женских кадров. И это при том, что в стране достаточно образованных, умных, активных женщин, способных  не хуже  других   работать в парламенте. И если их нет в партиях, то это проблема партий. Может  хотя бы квоты помогут им озаботиться кадровой политикой.